CD: Петров Алексей "Девушка и смерть"

Временно нет в наличии 
 

Издательство: Снегири, 2012

Вес: 70 г.

Описание:
Подарочное издание, четырёхполосный диджипак, 12-стр. буклет.


1. Маша и шприц
2. Под аккомпанемент страстей
3. Чупакабра
4. Отыскрит
5. Про Машу
6. Поп-корн
7. Девушка и смерть
8. Звезда Соломона
9. Славяне
10. Про маленького зомби
11. Лифчиком
12. Тёткой
13. Самая лучшая девушка
14. Нужда
15. Иголочка
16. Фея
17. С волками жить
18. Цапля капельницы

Алексей Петров — музыка, слова, вокал, гитара (синтетическая) (2-4, 6, 7, 10-18), все остальные инструменты (синтетика) (2-4, 6, 7, 10-18), запись, сведение

Максим Леонов — гитара (2-4, 7, 11, 12, 14, 16)
Михаил Габолаев — бас-гитара (2-4, 6, 7, 10-18)
Григорий Габерман — барабаны (2-4, 6, 7, 10-18)

Дизайн: Олег Чубыкин

Алексей Петров родился в маленьком закрытом городе Железногорск в Красноярском крае. Когда-то Сталин, вдохновленный фашистскими подземными заводами, повелел спрятать под землю целый город с предприятием, выпускающим стратегические плутониевые боеголовки — 10 лет в гранитной скале прорубали многокилометровый свод, выдерживающий прямое ядерное попадание.
Детство у Петрова было не хуже чем у других советских детей — близость радиации его никогда сильно не беспокоила, а «горка и конфеты везде одинаковые». По профессии он биолог, работал в родном городе лаборантом химического анализа, оператором ПК и даже составителем текстов для праздничных открыток.
Музыка началась в конце института, освоив самую примитивную музыкальную программу «MadTracker», он стал самостоятельно делать свои первые песни, забивая музыку на офисной клавиатуре. Сочиняя песню, Петров ее никогда сразу не записывал — если через 2 дня он ее не забывал, значит личный тест был пройден и ее стоило зафиксировать.
Как-то он познакомился с девушкой – та уговорила переехать в Москву: там, мол, твоя энергетика, там твои люди.
В столице Петров познакомился с Олегом Нестеровым и Михаилом Габолаевым, началась работа в студии. Были привлечены опытные музыканты — барабанщик Григорий Габерман («Квартал», «Би-2») и гитарист Максим Леонов («Мегаполис», «Звери»). Но тут продюсерский дуэт столкнулся, по собственному выражению, «с гранитной глыбой» — было абсолютно непонятно, как довести весь этот прекрасный примитивизм петровских эскизов до конечного продукта. Были долгие попытки найти звук, соединить инструменты, но все рассыпалось прямо на глазах. Пять лет результат ускользал из рук.
Прошлой осенью Петров заболел, похудел на 30 килограмм, и улетел в свой родной город к родителям, как он сам говорит, «жизнь спасать» — в Москве ни родственников, ни близких не было. Улетел без всякого понимания – вернется ли. Только сказал, что в случае чего будет не против, если его песни будет исполнять кто-то другой.
Стало ясно, что нужно как-то заканчивать альбом, и было решено издать песни в старых демо-версиях. Петров узнал об этом, лежа в больнице, позвонил и сказал, что делать этого ни в коем случае нельзя – он доведет до ума все сам.
Может быть — и скорее всего, это ему и помогло. Как он сам говорит, «пролечили его от пяток до мозга», он вышел из больницы, изучив специальные музыкальные программы, и стал соединять записанное когда-то особым, ведомым только ему образом. Так и получился этот альбом.
На концерте в Москве на сцену с ним выйдут «Снегопады», немолодые музыканты, выпустившие когда-то два альбома проникновенных медленных мужских баллад. Ради Петрова они и собрались вновь, чтобы играть его песни. Которые их держат и не отпускают, как и всех нас.
«На альбоме «Девушка и смерть» звучит его искаженный до неузнаваемости голос и играет музыка в спектре от фолка и гаражного рока до лоу-файного танго под металлофон, часто с какими-то кокетливыми и игривыми проигрышами. Хотя в текстах ничего игривого нет — напротив, это тщательно сконструированный омут бескрайнего отчаяния, в который ныряешь без надежды выплыть. Львиная доля очарования кроется в текстах, мрачных, циничных, но остроумных и легко разлетающихся на цитаты. В названии альбома порядок слов стоило бы поменять: девушка там встречается не всякий раз, зато о смерти говорится много и даже с удовольствием. А если и не говорится впрямую, то как минимум транслируется фатальное, безнадежное настроение. Смерть — это штука, которую можно только отсрочить, но не отменить – это и злит, и мотивирует, и читается в каждой строчке».
Time-Out

Афиша Волна:
Лейбл «Снегири» выпускает дебютный альбом Алексея Петрова — причудливого артиста из сибирского города Железногорск, поющего под городской лоу-фай и автотюн песни о смерти, наркотиках и русской безнадеге. «Афиша» публикует беседу с Петровым и несколько творений автора.

Алексей Петров совершенно не выглядит как молодой русский музыкант — и поет тоже совсем иначе
Тут, конечно, требуется преамбула: что за Петров, какой еще Петров; у артиста и имя-то словно бы специально такое, чтобы его сразу забыть. Сюжет между тем тянется не первый год — еще где-то в конце прошлого десятилетия Олег Нестеров упоминал время от времени в разговоре музыканта под сценическим псевдонимом Декоратор, автора из сибирской глубинки, который под дешевую домашнюю электронику, неаккуратную гитару и автотюн пел очень странные, дикие и самовитые песни, преимущественно посвященные смерти и общей безысходности русской жизни. Тогда это казалось скорее анекдотом, да и звучало соответствующе; в какой-то момент все уже про эту странную фигуру благополучно забыли — и тут-то вдруг и оказалось, что автор по-прежнему существует, зовется теперь своим настоящим именем Алексей Петров и выпускает теперь пластинку на «Снегирях». Не сказать при этом, что тут так уж явно слышно, над чем, собственно, работали последние пять лет — вроде бы та же грубость, та же чердачная домашность, то же ощущение песен-для-себя; тем не менее «Девушка и смерть» — так альбом называется — вдруг складывается в какую-то очень цельную вещь. Самое смешное, конечно, приключилось с автотюном — пять лет назад он воспринимался как откровенная дикость, сейчас выходит так, что Алексей Петров неосознанно встроился в тренд. Что касается остального — тот же Нестеров, худрук «Снегирей», последние несколько лет подробно и последовательно излагал всем желающим свою концепцию про эпоху «новых любителей»; ну так вот Петров, конечно же, как раз из них.
На самом деле, если прислушаться, становится понятно, над чем тут можно было работать несколько лет. Музыка у Петрова принципиально незавершенная и несовершенная, и требовалось нащупать очень четкую грань между внутренним и внешним, между состоянием, когда песни принципиально закрыты для внешнего потребителя, и состоянием, когда они под него искусственно подстраиваются. На «Девушке и смерти» она, кажется, нащупана — здесь слышится и персональный авторский мелодизм, который хочется обозначить эпитетом «сказовый», и его комнатная природа, и его странная, как бы нарочито непроявленная харизма, но все это так, как будто бы впроброс; этот звук груб и неказист — но эстетически груб и неказист, как бы вообще неважен — но осознанно неважен. Что важнее, так это, пожалуй, интонация. Петров поет про смерть и прочую безнадегу, как это делают еще многие и многие как в русском рэпе, так и в русском роке, но поет по-своему. Бард кибернетической эпохи, замкнутый в четырех стенах с компьютером типа PC и расстроенной гитарой, он проговаривает и пропевает окружающую его действительность как нечто, не требующее надрыва, сожаления или исправления; как будто бы вообще без эмоций. В Петрове есть вот эта, извините за выражение, хтоничность — безнадега, как она явлена в этих песнях, неотменима, вечна и неисправима, но при всем при том в ней есть своя красота и жизнь, и именно они здесь главные. «Девушку и смерть» слушать неловко и неуютно, это музыка, исполненная внутреннего дискомфорта, но она с этим дискомфортом не «работает» — она просто в нем существует; в этом смысле, как ни странно, жанрово Петров ближе всего шансону — но увиденному и исполненному с какой-то платон-каратаевской точки зрения. Как говорил Леонид Федоров в одном из интервью «Афише», умер Петька и умер.

«Афиша» встретилась с Алексеем Петровым и задала ему несколько вопросов о его жизни и музыке.

— Мы про вас практически ничего не знаем, кроме довольно загадочной информации в пресс-релизе лейбла. Кто вы, откуда?

— Откуда появился? Ну, родился в закрытом городе Железногорске близ Красноярска. Городок маленький, занимался наработкой плутония для ядерных боеголовок, и еще там было и есть предприятие по выпуску военных спутников. Вот система ГЛОНАСС — все это там делается. Собственно, я там родился, провел детство, учился. Вот и вся биография.

— Ну а музыкой-то вы как начали заниматься? Все-таки Железногорск — не самая очевидная родина для музыканта.

— Так я же все дома у себя на компьютере... Я и не считаю, что занимался, — я же долго это не показывал никому. Просто период в жизни случился такой, что слушать стало нечего. А я меломан с детства, мне папа постоянно на бобинах ставил The Beatles, The Rolling Stones, Led Zeppelin, всю эту бороду... Вплоть до Nirvana. Собственно, когда Кобейн помер, вакуум сразу и образовался — и MTV тогда не было, ничего не было. Зато появились как раз первые компьютеры со звуковыми картами — ну там 486-е, «Пентиумы» первые. И я думаю — а чего? Взял гитару, разучил четыре аккорда, освоил программы и стал для себя песенки писать. Чтобы самому-то хоть было что слушать. Тогда было очень интересно делать электронную музыку к тому же. Первые появились семплерные трекеры. Я же на инструменте ни на одном не умею играть, а тут просто по кнопочкам отбиваешь, на гитарке — пиу! — и вот так пошагово мелодия вносится в компьютер. И первые все песни у меня были такого танцевального направления, туц-туц-туц. Хоть и про смерть все.

— И до сих пор про смерть. А почему, собственно?

— Так что в голову приходило. Скучно же просто. Вокруг все эти песни — «я тебя полюбил, ты меня полюбила, я тебя разлюбил, ты меня разлюбила». Это то же самое, как если бы в телевизоре пели про гамбургеры и пельмени. Ну, любовь — это же такое естественное отправление нужд, как поглощение пищи; если физиологическую любовь иметь в виду, о которой поют в основном. Глупо и скучно все это. И поэтому — а почему бы не про смерть? Тем более что тема человеческого страдания меня всегда интересовала.

— Ну а вот эта окружавшая вас среда Железногорска — она как-то повлияла на такое мировосприятие?

— Скажем так, материала там достаточно. Центральная Сибирь же. Это когда сюда приезжаешь, смотришь — люди бодрые, здоровые. Проблем у них как будто вообще нет, все радуются, в позитиве находятся... И думаешь — почему у нас в Сибири люди еще более скрученные, чем я, в 10 раз? Но тоже ведь понятно: города старые, притока населения нет, состояние здравоохранения тоже оставляет желать лучшего. Потому люди и болеют, и страдают, и в негативе все. Вот у меня первая песенка как сочинилась, «Девушка и смерть»? Я просто ехал в маршрутке, гляжу, а рядом машина, на заднем сидении девушка сидит, рядом с ней — костыли, и она рыдает. И сразу у меня в голове картина: может быть, ей в больнице диагноз поставили, и она ходить больше никогда не сможет. И я подумал: вот же о чем надо петь!

— А «Маша и шприц» и прочие наркоманские намеки? Это ваш личный опыт?

— Ну, у каждого человека по глупости встречаются в жизни опыты психонавтические. Но тут не столько мой собственный — был бы мой собственный, я бы не дожил до сегодняшнего дня. Опиатные или спидовые наркоманы, которые активно марафонят, дольше трех-четырех лет не живут. Но я очень плотно крутился в среде людей, которые ширяются каждый день, были знакомые, которые умирали рядом, вот про это все и писались песенки.

— А как получилось, что эти песенки дошли до лейбла «Снегири»?

— Мы с женой в Москву в какой-то момент переехали. А там... Есть такой продюсер, Леонид Бурлаков, он тогда занимался группой «Братья Грим». И вот у них на сайте объявили конкурс — ля-ля-тополя, присылайте песни. Я отослал, кажется, «Машу и шприц»...

— Подождите, то есть вы «Братьев Грим» слушали?

— Ну тогда эта песня крутилась очень интенсивно, «хлопай ресницами и взлетай», — как я мог ее не слушать?! В общем, думаю, чем черт не шутит? Послал песню, а Бурлаков ее, в свою очередь, переслал Олегу Нестерову. А Нестеров сказал — очень хорошо, присылай еще. Так постепенно идея будущего совместного творчества и появилась.

— Она же при этом очень давно появилась. Я, помню, первый раз про вас услышал — у вас еще тогда псевдоним Decorator был — лет пять назад. Почему так долго не выходил альбом?

— Звук все никак не могли найти. И сейчас-то он много лучшего оставляет... Никак все не сочеталось. У меня были какие-то демки на руках, и было решено, что хотя бы часть их надо вживую переписать. Ударные перебили, бас дописали и гитарную секцию. Но вот потом начали сводить это вместе — и... Нестеров же за честность. Он так говорит: вот есть рукопись, исходник, а есть то, что в тираж выходит, — вот он за рукопись. А к ней результат приблизить никак не удавалось. Только спустя пять лет получилось так, что прижало, и что-то у меня наконец получилось.

— В каком смысле — прижало?

— Ну мы с женой расстались, и тут, видимо, и на нервной почве, и хронические заболевания обострились — в общем, я где-то за месяц сдал резко на 30 килограмм. Думаю — ну, видно, что-то серьезное, сейчас умирать буду. А за мной же вот этот должок был — ну надо все-таки что-то свести, доделать, жалко умирать, столько добра накоплено. Тут я наконец и Cubase овладел, и плагинами, всю эту чешую, с которой пять лет не мог разобраться, за три дня освоил. Нестерову понравилось, он сказал, что это уже можно выпускать на пластинке. Мы уже даже дату презентации назначили на 30 ноября. Но я чувствовал, что каждый день столько скидываю, что скелетик до презентации просто не доживет — надо срочно ретироваться. Ну и уехал домой. Прошел обследования, курсы лечения, все как-то стабилизировалось, и я досвел.

— А самому-то вам какого звука добиться хотелось?

— У меня есть друг один, он так говорит: «Петрову дай любую песню, где что-нибудь жужжит, ему понравится». Есть у меня такое, да. С одной стороны, много, конечно, в этом альбоме получилось попсы. Но есть несколько вещей, где мне разрешили пожужжать, повставлять тяжелых инструментов... Удалось кое-где душе разгуляться — грязь, нойз, как у Burzum почти. Вот мне такая тема нравится.

— У вас еще практически в каждой песне есть автотюн. Зачем — если это и так любительство? Это какой-то прием?

— Почему? Да обычный комплекс у человека — в ноты не попадаю, а хочется добиться идеала, чтобы все звучало ровно. Главное, что слова слышны, а каким голосом, хоть бы робот их читал, мне неважно. А так — спел один раз коряво, потом исправил в программе, и все. Я сразу, как этот Melodyne появился, понял: это мое.

— Ваша музыка, кажется, не только про смерть, но и про такую свинцовую безысходность русской жизни. Ну вот песню «Маленький зомби» если взять хотя бы. Вы и правда думаете, что все так безнадежно?

— Не, ну я же не хожу весь день смурной и не говорю, как все плохо вокруг. Просто когда приходит музыка — приходит такая. Я не могу даже сказать, что я автор своих песен. Обычно так бывает: бабах! В бошку откуда-то поступило, канал включился, целиком мелодия пришла и примерное содержание — о чем должна быть песня. Я только маленько подрифмовываю и ровняю. Я как репродуктор. Мне кажется, всю музыку, которая в мире есть, кто-то до нас давно уже сочинил — и все могут при желании к этому каналу подключиться и стать авторами песен. А про зомби... Ну да, такая циклическая штука, из поколения в поколение. Есть же поговорка — вышел, выпил, украл, сел. И есть в ней какая-то правда. Но я не говорю, что это повально по всей России. В Сибири широко представлен этот контингент, там с этим жестко. Здесь, наверное, более свободно.

— Ваш прежний псевдоним, Декоратор, он что значил?

— Да ничего не значил. Просто было много песен на смертельную тематику, а я как раз зачитывался Акуниным. А у него в «Особых поручениях» есть как раз повесть «Декоратор» про чувака, который всех кромсал. И жена, по-моему, идею подала — раз уж такие кровавые песни пишешь про смертушку, вот и псевдоним возьми.

— Вы же вряд ли зарабатываете на жизнь музыкой. Чем вы для заработка занимаетесь?

— Масса профессий у меня была. Начинал я продавцом дисков на компьютерном рынке. Потом был лаборантом химического анализа. Я биолог по образованию, но никак не удавалось по специальности устроиться — ну вот что-то более-менее близкое нашлось: я делал количественный и качественный анализ заводских проб плутония. Потом оператором ПК был. А дольше всего работал составителем текстов поздравительных открыток. Есть компания в Москве, они набирают по интернету фрилансеров, которые им пишут оригинальные тексты для открыток. Там у них еще специальные программы есть, которые проверяют, — есть уже это в интернете или нет. Ну я, конечно, хитрил — брал английские тексты, смотрел, не перевел ли их уже кто еще, если нет — сам переводил и отсылал. Платили более-менее.

— А что вы сами слушаете? Какая музыка на вас повлияла?

— Сейчас уже просто что в «Вконтакте» попадается. Там же разнообразие такое — всего не разобрать. Последнее название, которым я целенаправленно интересовался, — эти армяне бородатые, System of a Down. Потом имена уже перестал запоминать. Вообще все, что я слушаю, навеяно папой моим — он у меня рокер старой закалки. Что он в детстве на бобинах включал, что сейчас в машине включает — то я и слушаю. Вот последний раз домой ездил на курс терапии, и он говорит: «Вася Обломов появился, что его у вас в Москве не слушают, что ли?!» А я вообще не знал, кто это такой. И он давай мне его песни прогонять — тогда я проникся. А до того — БГ, Башлачев, «Ноль». Сам я как-то никогда не копался. Что папа скажет, то и слушаю.

— Вам будущее ваше видится как-то музыкальное? Ну, грубо говоря, амбиции у вас есть?

— Я без понятия. Я ж совсем не соображаю во всем этом шоу-бизе. Даже примерно не могу представить, чем все закончится. Одним концертом, после которого надо домой ехать, или еще концерты будут. Какие амбиции?! Я ж прекрасно представляю, что все это — любительство чистой воды. Я же говорю — поначалу я просто писал, потому что кончилось то, что можно было послушать. И папа что-то подкачал и ничего не советовал. А сейчас просто мелодия в голове начинает крутиться, вокруг нее — текст, и все это так тебя расшатывает, что хочется быстрее избавиться уже. Сливаешь на компьютер — и все, она уходит, и все хорошо, и облегчение наступает.


Авторы:
Алексей Петров

Петров Алексей - Девушка и смерть

Оставьте отзыв об издании
Имя
Отзыв
Код
Отзывы

veschii

15.01.2022

Жаль,что больше из творчества Алексея Петрова ничего не выпускается. У него ещё есть куча неизданных на физических носителях песен... Самое большое потрясение для меня за последние годы.

Рекомендации:


Вагин Дмитрий "Д. Ва + 1"
Авторское издание, 2017
600 р. В корзину