CD: Лукьянов Герман и его Секстет Каданс "Черным по белому" (2CD)
Цена: 3500 р. Издательство: Evergreen Records, 2008 Вес: 160 г.
CD1: 1. Прыжки в снегу 2. Только 7 дней и 7 ночей 3. Полет бекаса 4. Свистопляска 5. Черным по белому 6. Чай вдвоем CD2: 1. Выбор 2. Nefertiti 3. Приношение 4. Ла-ла-бай оф Ба-ла-лай 5. Год черной лошади 6. Посвящение Скрябину 7. Военный блюз Музыка: Герман Лукьянов, кроме Vincent Youmans (1.6), Wayne Shorter (2.2), George Shearing (2.4), Bolland & Bolland (2.7). Герман Лукьянов — альт горн, тенор горн и цуг-флейта "Каданс": Алексей Круглов — альт-саксофон и бассет-горн Роман Соколов — тенор-сакс и флейта Иван Фармаковский — фортепиано Макар Новиков — контрабас Алексей Беккер — барабаны, перкуссия Специальные гости: Игорь Бутман — тенор-сакс Владимир Нестеренко — фортепиано Яков Окунь — фортепиано Recorder at the Sound Studio #3 of VGTRK, November 1-5, 2007 The "Schimmel" grand piano courtesy of the "Forte & Piano" Co Герман ЛУКЬЯНОВ и его секстет «КАДАНС» «ЧЕРНЫМ ПО БЕЛОМУ» Альбом «Черным по белому» — с новой музыкой Германа Лукьянова и его нового ансамбля «Каданс» выходит после двадцатилетнего перерыва. На двух дисках собраны композиции, которые Лукьянов сочинял последние десять лет. Так что отдельное спасибо продюсеру альбома Михаилу Грину, арт-директору фестиваля «Джаз в саду «Эрмитаж». И звукорежиссеру Леониду Шупику, настоящему джазмену с отличным профессиональным слухом и чувством джаза; все тринадцать композиций были записаны им всего за пять дней. Герман Лукьянов (или как он сам подписывается ЛКНВ): На альбоме «Черным по белому» я разрабатываю принцип диксилендовой гетерофонии. Недаром диксиленд покорил Америку и весь мир: возникла полифония, которая исходила из негритянских мотивов, европейской гармонии и свободы голосоведения, которую демонстрировал каждый инструмент. Не удивительно, что диксиленд просуществовал столько лет — именно эта его черта привлекла в свое время внимание к джазу вообще». «Я убежден, что джаз слишком быстро модифицируется. Слишком много возможностей открывается перед импровизаторами, часто ими движут не художественные принципы, а эгоцентризм: каждый хочет заявить о себе как можно оригинальнее. Одержимость движением вперед — это оборотная сторона самой природы импровизационного высказывания. Композиция в этом смысле — явление более консервативное, чем импровизация. К тому же из-за спонтанности настоящей импровизации джазе многие достижения так и не получают развития. Вот я и стараюсь развивать те идеи, которые сформулировали еще Телониус Монк, Джон Колтрейн, Уэйн Шортер, Джордж Рассел, Хорас Сильвер». Герман Лукьянов родился в 1936 году в Ленинграде. Трубач, пианист, композитор, автор джазовых и камерных сочинений. Кроме того, Лукьянов усовершенствовал медные духовые инструменты — альт-горн и тенор-горн и ввел в практику двуствольную цуг-флейту. На всех этих инструментах он играет сам, а его барабанщики — на специальной ударной установке. (Все это можно услышать и на альбоме «Черным по белому»). Сын известной поэтессы и драматурга Музы Павловой (пианистки по образованию), Лукьянов поэт, лауреат поэтических конкурсов. Время от времени он также пробовал себя (и не без успеха) в художественной графике. В 1978 году организовал камерный джаз-ансамбль (сокращенно — «Каданс»), с которым гастролировал в т.ч. и за рубежом («Джаз-Джамбори» — Варшава, «Фестиваль Северного моря», Гаага). В 1984 году фирма ЕСМ выпустила диск квартета Гэри Бертона «Real Life Hits», заканчивающийся композицией Германа Лукьянова «Иванушка-дурачок». В 1982-88 гг. фирма «Мелодия» выпустила четыре долгоиграющие пластинки «КАДАНСа», одна из которых была переиздана в США фирмой East Wind, диск «Иванушка-дурачок» переиздан в США компанией Warner Bros. Уже в XXI веке Лукьянов выступал в США вместе с ансамблем Игоря Бутмана. Настоящий двойной альбом, как всегда у Лукьянова, назван точно и даже лапидарно: «Черным по белому». С одной стороны свойственная его музыке графичность и контрастность, а с другой — ясность и четкость. Саунд ансамбля Лукьянова — это в прямом смысле слова камерная музыка, которую маэстро намеренно противопоставляет клубной атмосфере. Новый «Каданс» — секстет все с тем же неповторимым и моментально узнаваемым звучанием. Все звучит, как минимум, на квинту ниже, чем обычно в ансамблях со «звонкой» трубой благодаря широкомензурным инструментам — альт- и тенор-горну — тембр остается глуховатым, округлым, матовым… А то обстоятельство, что сам Лукьянов играет на трех инструментах, включая цуг-флейту, напоминает об оркестровом звучании. У Лукьянова получается трехголосие либо из двух саксофонов с сакс-горном, либо из двух флейт с бассет-горном. Итак, по порядку. CD 1 1. Прыжки в снегу. Тот самый блюз по-лукьяновски, в духе исторического «Иванушки-дурачка», но с делением на шеститакты, двумя гармоническими сетками и подголосками, в которых можно при желании услышать что-то очень русское. Здесь эффектную игру демонстрирует пианист Иван Фармаковский. Вроде бы самостоятельные линии, из которых вырываются соло Фармаковского и обоих саксофонистов, в конце концов. сливаются в искрометном ритмическом унисоне можно и в снегу прыгать, даже вместе. 2. Только семь дней и семь ночей. Эта красивая баллада — посвящение жене Германа Лукьянова — Инне. Последовательность соло (фортепьяно Иван Фармаковский, альт-горн, контрабас), которым никто и ничто не мешает, как бы истаивающая к финалу фактура — вроде «Diminuendo in Blue» Дюка Эллингтона. ЛКНВ: «Фортепьянное вступление — соло придумано пианистом Фармаковским. А соло контрабаса здесь свидетельство того, что Макар Новиков отличается проникновением в суть джазовой фразировки. Что одинаково важно не только для соло, но и в аккомпанементе. 3. Полет бекаса. Исполняется квинтетом без участия автора. Четко очерченная темпераментная тема в духе раннего Орнетта Коулмэна. Лукьянов утверждает традицию методом «от обратного», приглашая чуть ли не единственного у нас последователя Коулмэна Алексея Круглова (альт-саксофон). ЛКНВ: «У Круглова безупречное чувство ритма, при этом он не боится никаких экспериментов со звуком, он сознательно использует плавающую, как бы расфокусированную интонацию, противопоставляет длинные конструктивные построения — нарочито кратким, спонтанным выкрикам. В этом контексте стоит говорить не о том. что Круглов подражает манере Эрика Долфи или Орнетта Коулмэна, а о том, что он уже выработал собственный почерк, по которому его легко узнать». 4. Свистопляска. По сути, легкая беззаботная тема, исполняемая «хором» деревянных духовых — две флейты и бассет-горн (альтовый кларнет). Нельзя лишний раз не восхититься умением мэтра Лукьянова давать названия. Уже в самой теме сталкиваются ритм самбы (Алексей Беккер — на настоящих африканский барабанах — руками) и типично джазовый шаффл. Но и флейта Романа Соколова и «двуствольная» цуг-флейта Лукьянова и правда «свистят», насвистывают и присвистывают, пока все не заканчивается решительным соло фортепьяно (Иван Фармаковский) и точной репризой. ЛКНВ: «Я добиваюсь того, чтобы мелодика импровизации никогда не была абстрактной, относящейся к любому другому подобному гармоническому квадрату, а чтобы соло всегда были интонационно связаны с темой», 5. Черным по белому. Посвящение Телониусу Монку. Поэтому не случайно пианист Яков Окунь заканчивает свое соло цитатой из монковской темы «Epistrophy», a Роман Соколов дает как бы обобщенный образ тех тенор-саксофонистов, что играли с Монком в 50-60-е годы прошлого века — Сонни Роллинса, Джона Колтрейна, Чарли Рауса. ЛКНВ: «Яков Окунь играл с моими ансамблями — от трио до секстета — 12 лет. Его соло всегда отличаются поразительной энергетикой и изобретательностью, не лишенной своеобразной иронии и гротеска. Звук Романа Соколова — часто твердый, плотный, даже суровый — без всякого чувственного вибрато, но в то же время не без романтической выразительности. 6. Tea For Two (Чай вдвоем). Первый диск заканчивается переработкой вечнозеленого шлягера, который насвистывают и напевают с 20-х годов. На каждом из альбомов Лукьянова обязательно есть его собственная версия, по крайней мере, одной популярной мелодии или джазового стандарта. ЛКНВ: «Когда мы слышим «эвергрин», который исполняют не знакомые еще музыканты, сразу становится ясно, что они хотят сказать. Стандарты своего рода ключи к пониманию их индивидуального языка». «Tea For Two» — песенка из мюзикла 1925 года, как раз из таких концептуальных композиций, в которых Лукьянов — больше, чем просто аранжировщик. Фактически он соавтор Винсента Юманса и начинает с запева, который написан Юмансом, но обычно не используется в джазе и популярной музыке. И тут же сопоставляет вечнозеленый мотивчик с другим, который знают только музыканты и любители современного джаза — «A Love Supreme» Джона Колтрейна. ЛКНВ: «Скорее всего, это произошло подсознательно. У Колтрейна в первую очередь учились лихо играть на саксофоне и недооценили другие составляющие его музыкального языка, в частности, его гармонию, которая, в конце концов, так и осталась не до конца разработанной». CD 2 1. Выбор — название, конечно, многозначительное. Если хотите, понимайте это так: если вы поставили второй диск, значит вы сделали свой выбор — в пользу Германа Лукьянова и его секстета. Эта пьеса одновременно и «Посвящение» Дюку Эллингтону и как бы Эллингтон, услышанный Телониусом Монком. С одной стороны, основной мотив напоминает что-то танцевальное, а с другой — пианист Владимир Нестеренко играет в манере Монка и даже что-то из него цитирует. У Нестеренко вообще немало собственных композиторских идей, но он при этом легко стилизует свою игру под почерк того или иного джазмена, можно даже сказать перевоплощается в него. ЛКНВ: «Эллингтон, и позднее — Монк — джазовые композиторы в полном смысле слова. Так что фигура композитора джаза сложилась довольно давно. Но только последние лет двадцать — без своего автора в джазовом коллективе как-то неуютно. У нас в секстете все, кроме, кажется, Макара Новикова, руководят своими ансамблями и — соответственно — сочиняют», 2. Nefertiti. У автора темы Уэйна Шортера (в классической записи с одноименного альбома) ость намек на то, что у Лукьянова станет главным: кантус фирмус. Тема почти все время звучит сначала, как бы вместо вступления на фоне «мифологичного» тремоло рояля, потом на фоне сольных импровизаций. И даже в своем соло на контрабасе смычком Макар Новиков к месту использует этот прием, начиная соло с самой темы. ЛКНВ: «Альт-саксофон, тенор-горн и тенор-саксофон вместе создают то хор трех ангелов, то загадочный холод пирамид …» 3. Приношение. В «Приношении» Германа Лукьянова Джону Колтрейну музыкальные образы, близкие созданным великим новатором джаза, воссоздаются сразу обоими саксофонистами — Кругловым и Соколовым. В теме — намек на колтрейновские риффы, в импровизации Лукьянова — все на грани цитирования и — соответственно — узнавания. Зато как бы хаотическая полифония в кульминации — явная аллюзия к позднему фри-джазовому Колтрейну. 4. Ла-ла-бай оф Ба-ла-лай (Lullaby of Birdland). Чуть ли не единственный раз мы слышим обязательную для традиционного джаза ритмическую манеру — свинг. Кроме всего прочего, пианист Яков Окунь и барабанщик Алексей Беккер вполне могли бы поменяться местами, оба одинаково владеют и роялем и ударной установкой. И контрабасист Макар Новиков демонстрирует свое умение буквально наслаждаться традиционным свинговым драйвом. Герман Лукьянов, в свою очередь, называет свой парафраз на тему Ширинга «Ла-ла-бай оф Ба-ла-лай». Во вступлении две ноты у Якова Окуня, действительно, тренькают, как балалайка, наш местный колорит становится очевидным, когда он свое соло (одно из лучших на диске в целом!) заканчивает «Маршем» из балета «Щелкунчик». ЛКНВ: «Я бы обратил внимание на соло Якова Окуня, которое вполне можно сопоставить с лучшими работами джазовых мэтров — скажем, Кита Джаррета или Хэрби Хэнкока». 5. Год черной лошади. Три деревянных духовых — две флейты и бассет-горн. Солируют по очереди Роман Соколов (флейта), Алексей Круглов (бассет-горн) и сам маэстро на своей экзотической цуг-флейте. В общем, все весело и непринужденно. Алексей Беккер на установке, которая создана самим Лукьяновым и представляет собой гибрид стандартного арсенала ударника и африканских барабанов, создает энергичную, хотя и не многозвучную фактуру сопровождения. Он играет и палками и щетками, и руками тогда родство с афрокубинской музыкой делается еще ощутимее. ЛКНВ: «Использовать бассет-горн — это моя идея. Для джазменов и любителей джаза, которые с жадностью относятся к любой новой краске, в нем, как и в моих медных духовых, есть интрига. Как мой тенор-горн сначала напоминает тромбон, однозначно ассоциирующийся с мужским голосом, так и бассет-горн вроде бы и бас-кларнет и в то же время, все-таки, кларнет со своими вдруг прорывающимися низкими нотами». 6. Посвящение Скрябину. Единственный трэк со специальным гостем Игорем Бутманом. Типично балладный … чувственно-лиричный саунд Бутмана и оттеняющая его суховато- прозрачная импровизация Якова Окуня. Игорь Бутман — музыкант образованный и эрудированный, одинаково уверенно чувствующий себя и в малых ансамблях и в биг-бэндах. К тому же Бутман неоднократно играл с Юрием Башметом современную академическую музыку. В общем он достаточно естественно сочетает свою остро эмоциональную манеру игры с матовым, округлым саундом секстета. Наш «звуковой мистик» Скрябин, кстати, занимает в джазе место гораздо более значительное, чем можно было бы предположить. ЛКНВ: «Я но могу сказать, что Скрябин мне дороже, чем Чайковский или, скажем. Глинка. Но он ближе нам хронологически, а еще ближе — Шостакович». 7. Военный блюз (You're in the Army Now). Лукьянов уверяет, что его в этой песне привлекла, в первую очередь, логика мелодизма. Но он, все-таки, приписал к ней еще четыре такта и название дал свое «Военный блюз». Действительно, получается блюз, но — в отличие от «Иванушки-дурачка» или тех же «Прыжков в снегу» — отнюдь не мажорный. Неизменно маршевая поступь барабана и драматичное — на грани истерики соло Алексея Круглова на альт-саксофоне — это, конечно, образы армии. ЛКНВ: «Вместо заключения я бы предложил цитату из стихотворения Николая Глазкова. «Не все простое пустое, не все сложное — ложное». Дмитрий Ухов Авторы:
|  | |||||||||
|
Оставьте отзыв об издании
|
Рекомендации:
| ||||
