ЮЛЯ ТЕУНИКОВА: МЫ ПРОСТО ВЫМЕРЛИ КАК ВИД



– Читая твой фейсбук создается ощущение, что в твоей личной, музыкальной и бытовой жизни состоялась полная гармония. Так ли это?

– Фейсбук – он на то и фейсбук, чтобы рисовать привлекательную картинку))) На самом деле это, как правило, большое напряжение – если хочешь успеть всё. Всё я, конечно, не успеваю. И тогда музыка идет по остаточному принципу – поскольку люди всегда важнее, без них никакая музыка не имеет смысла. С другой стороны, если не решать ключевые вопросы, связанные с семьей и музыкой (чтобы всем в конечном итоге было хорошо), то зачем этим вообще заниматься. Лучше никак, чем плохо. Так что определенная гармония должна быть, иначе всё развалится, колесница не поедет.

– Ты считаешь себя состоявшимся музыкантом?

– Нет. И, наверное, никогда им не буду.

– А что для тебя значит понятие «состоявшегося музыканта»?

– «Состоявшимся» музыкант может быть только в глазах других людей, но никак не в своих собственных. По-моему, если ты решишь, что ты состоялся – это тупик. С другой стороны, бывают относительно объективные показатели – степень профессионализма, степень известности и пр. Но всё это очень зыбкие, постоянно меняющиеся вещи.

– Состоялась ли ты как личность? И что для тебя входит в понятие «состоявшегося человека»?

– Та же история, что и с состоявшимся музыкантом. Человек формируется всю жизнь, каждую секунду. И в любой момент одним поступком может перечеркнуть всё. Например, убить или предать кого-то. А может спасти человека ценой собственной жизни. Причем если в музыке есть какие-то более-менее объективные критерии состоятельности, то в жизни их практически нет… Один из немногих критериев «успешности» - умение рассчитывать на свои силы и не вешать на других свои проблемы. Но и он тоже крайне относительный. Ведь ты в любой момент можешь стать недееспособным.

– Тебе важно, чтобы тебя услышало как можно большее количество людей?

– Для любого автора это важно, кто бы там что ни говорил. И я в этом смысле человек антиэлитарного подхода – мне глубоко чужд принцип «музыки не для всех». Другое дело, что сейчас по ряду причин не лучший период для музыки и песни (и скорее всего дальше ситуация будет только ухудшаться), поэтому определенные сложности в ее донесении до людей есть.

– В чем эти сложности?

– Люди музыки переели. Очень много музыкального мусора вокруг. При этом практически нет того, что нравилось бы всем (отсутствие корневой культуры с положительными коннотациями). В такой ситуации слушателя приходится собирать «по крупицам». Это объективная сложность. Есть сложности, связанные с тем, что практически любая поп-музыка – штука возрастная. Я могу говорить только так, как говорит человек моего поколения. А мое поколение уже давно не в активной меломанской фазе. Отдельная проблема – материальный достаток, точнее, недостаток. Люди тупо не могут ходить на концерты часто, как в Европе, например. А без концертов невозможно по-настоящему услышать автора (как правило).

– Можешь рассказать подробнее про «отсутствие корневой культуры с положительными коннотациями»?

– Об этом, наверное, только ленивый не написал. У меня на эту тему есть парочка статей, которые отчасти объясняют ситуацию – например вот. А вообще все гораздо проще. Вот мы летом поездили по Тверской области. Шикарная природа, местами практически нетронутая. И как только отъезжаешь от какого-нибудь райцентра, общая картина одна – огромные массы погибших деревень. Разрушенные церкви, дома культуры. Просто море. Причем я потом специально порылась – нашла труд об исчезнувших деревнях Тверской области. Там схема четкая: до революции – процветание, потом коллективизация, война и медленное вымирание. Так, конечно, не везде, но в очень многих местах страны. Риторический вопрос – какая культура, какие песни могут быть у страны, лишенной почвы? Только песни группы «Соломенные еноты» типа Земли Мертвых. Мы просто вымерли как вид.

– Ты много путешествуешь по России, это сознательный выбор? Поездки за границу входят в планы?

– Я путешествую совсем немного. Если речь идет о гастролях, то мне далеко даже не до чемпионов в этом жанре типа Бранимира или Умки, а до большинства независимых музыкантов, которые ездят хотя бы в два-три города раз в сезон. Для меня в последнее время гастроли – редкость. А обычные семейные поездки тоже затруднены – все-таки четверо человек, из которых двое детей – не самая мобильная команда. Да и вопрос денег – не последний. Поездки за границу – это в данный момент вообще для меня что-то малореальное. С другой стороны, этим летом было несколько отличных фестивалей, и вообще, как-то удалось поездить – больше по средней полосе России.

– У тебя есть любимые места в средней полосе?

– Да, я люблю Тарусу и Тверскую область.

– Почему так мало гастролей? С чем это связано?

– Конкретно в моем случае – в соотношении степени востребованности и степени платежеспособности населения. Меня объективно мало знают даже в моем сегменте, еще меньшее количество людей может заинтересоваться моей музыкой. Еще такой момент – количество предложений резко упало с осени 2015 года (по факту – с начала крымско-донбасской истории). Мне частенько пишут люди из других городов с предложением приехать, но до дела доходит редко: организация гастролей – серьезный труд с необходимостью учесть кучу факторов. Хотя ездить я люблю и езжу с удовольствием. За последние полтора года были очень яркие поездки в Калининград, Череповец и Обнинск.

– Если бы у тебя была возможность поехать с гастролями за границу, то куда бы ты предпочла поехать в первую очередь?

– Во Францию, Сербию, Бразилию и США.

– Поехала бы ты на Украину?

– Да. И на западную, и на восточную.

– Есть ли в твоем понимании на данный момент какой-то наиболее актуальный формат в музыке?

– Нет. Есть условный рэп, у которого объективно большая аудитория. Но при этом сейчас любой жанр может завоевать внимание людей и это хорошо. ВременнЫе и стилевые разграничения рушатся.

– Как ты относишься к феминизму?

– Хороший вопрос. Как-то позапрошлым летом в августе я ехала с фестиваля Родня (есть такой замечательный фестиваль в Старицком районе Тверской области). Я не помню, по какой причине (по-моему, Петя Акимов уехал на концерт), но я шла одна от станции Сходня к нашей тогдашней съемной даче одна. Шел небольшой дождь, было поздно, короче, народу на улице почти не было. Я шла по шоссе, и тут мое внимание привлекла парочка, которая двигалась мне навстречу. Женщина шла пешком, почти бежала, а мужик ехал на велосипеде. Они явно ссорились. Он ее догонял, она от него убегала. В какой-то момент мужик разогнался посильнее на велосипеде и совершенно намеренно наехал на нее. Она упала, гулко ударившись головой об асфальт. Я остановилась. Они были метрах в 15-ти от меня. Смотрю – он пытается проехаться по ней колесом. Я иду в их сторону и начинаю орать что-то типа:
– Мужик, ты совсем озверел? это же живой человек! А в тюрьму сесть не хочешь?
Он остановился, смотрит на меня. Я иду к ним, продолжаю орать, угрожать и думаю, что делать, потому что одна я с ним точно не справлюсь. Тут на дороге появилось несколько машин, я – наперерез, и машу им, чтобы остановились. Мужик прыгает на велик и смывается. Из машин выходят люди, семейная пара и кучка восточных мужиков, я сбивчиво рассказываю ситуацию, тем временем люди помогают поднять находящуюся без сознания женщину и сажают ее в машину. Из всех людей одна-единственная женщина помогает мне дозвониться в скорую (причем в скорой говорят, что свободных машин нет и вообще они не по этому адресу, звоните в Зеленоград, а зеленоградская скорая посылает нас обратно… в общем, отдельная трэшовая история). Потом - очередь вызывать полицию. Пытаясь призвать людей в свидетели, я разговариваю с мужиками, и, когда они узнают, что пострадавшая – скорее всего жена или девушка отморозка на велике, как один начинают сливаться:
- Ну, тут дела семейные. В них лучше не лезть.
- Ну, может она сама виновата, может, он ей за дело наподдал.
- Ну, тут точно милицию вызывать – грех на душу брать….
Из всей компании меня поддержала только женщина, вызвавшись быть свидетелем. Когда мы стали звонить ментам, сидевшая на заднем кресле пострадавшая вдруг очнулась и заорала:
- Не надо полицию!!! Не надо скорую! Оставьте меня все в покое…
Встает, отталкивает нас и шатающейся походкой уходит в ночь. Занавес.
Это я к чему? Ну, собственно, тут выводы каждый легко может сделать. И эта история – не из ряда вон, она очень типичная. Я таких историй могу рассказать десятки. Двадцать первый век на дворе. Равенство возможностей. Компьютеры, атомный век. И прочие расхожие штампы. И махровейший гоп-киберпатриархат в головах, причем самого адского разлива. Так что – да, я за феминизм с человеческим лицом. В понятие «человеческое лицо» входит искоренение быдляцкого, тупого потребительского отношения как к женщине, так и к мужчине – ну, об этом долго можно говорить. Искоренение гоп-культуры и культуры «жизни по понятиям». Это гораздо больше, чем тема феминизма. Интересно, что в какой-то исторический момент (конец 90-х – начало 2000-ных) казалось, что этому царству гоп-патриархата приходит конец. Но оно очень живуче.

– Как ты ощущаешь понимание этики?

– Как во многом сиюминутной вещи. Сиюминутной в силу того, что ее понимание формируется в результате представлений о нравственности, господствующих в конкретном обществе в определенное время. А эти представления, как известно, очень быстро меняются. Особенно в наше время и в нашей стране.

– Ты согласна, что для верующих людей этика и вера (религия) взаимосвязаны? И наоборот?

– Этика – это производное от веры только отчасти. Они взаимосвязаны настолько, насколько духовное связано с нравственным. Первое – неизменно по качествам, второе подвержено изменению под влиянием ряда факторов, касающихся условий жизни, норм, принятых в обществе и пр. Причем этика различных групп верующих даже в одно время и в одном месте может различаться между собой довольно сильно – просто в силу разности среды и воспитания. Я, например, очень хорошо понимаю своих друзей-верующих, которые считают, что всякой рок-музыкой в сорок лет заниматься не стоит.

– Твое отношение к церкви?

– Самое прямое. То есть я считаю себя членом Церкви – в евангельском понимании.

– Как ты относишься к критике РПЦ? Имеет ли для тебя значение эта критика?

– Конечно, имеет. Это вообще нормально для людей – критиковать. И я очень спокойно отношусь к критике вообще. Несправедливая критика меня мало волнует (а несправедливой и просто безграмотной критики очень много, люди вообще плохо себе представляют, что такое Церковь и как она устроена). Справедливая критика заставляет думать и делать выводы. Другое дело – какие. Любое большое человеческое сообщество обладает массой несовершенств. И покидать данное сообщество только потому, что ты с каким-то аспектом жизнеустройства в нем принципиально не согласен – тупиковый путь. Мы на то и члены Церкви, чтобы делать ее такой, какой она в нашем понимании должна быть. И у всех понимание разное, и воспитание разное.

– Ты слушаешь много музыки? Если да, то кого?

– У меня обычно немного времени, но в свободное время я слушаю музыку запоем. Слушаю все – от классики до современных местных групп.

– Любимые классические композиторы?

– Моцарт, Шуберт, Метнер, Бах, Свиридов, Карманов… вообще очень много отдельных произведений разных композиторов. В разные периоды – по-разному.

– Появились ли для тебя новые имена за последние пять лет в русской музыке, которые ты могла бы порекомендовать?

– Полно. Они регулярно появляются. Только из местных - Нина Потехина, Помни Имя Свое, Маша Хима, Константин Ступин… короче я иногда пишу обзоры у себя на страничке или на сайте Soundrussia.ru – там очень много всего.

– Ну и напоследок, в каком, на твой взгляд, качестве наиболее нуждаются сегодня люди нашей страны?

– В принятии себя. Со всеми потрохами.

Анастасия Белокурова