CD: Бром / Пономарёв, Образина "Massacre"

Временно нет в наличии 
 

Издательство: Utech Records, 2021

Вес: 70 г.

Описание:
Внешний конверт, внутренний конверт, OBI. Производство — США. Ограниченный тираж 200 экз.


1. Massacre
2. Bhola
3. Ajkaj

Anton Obrazeena — guitar, effects, knife
Anton Ponomarev — saxophone, flugelhorn, electronics

Запись, сведение, мастеринг: Orange Studio, Николай Самарин

Colta.ru, Сергей Мезенов:
«Резня Пономарева/Образины». «Massacre»
«Получается совсем подземно»: девятый вал звука в совместном проекте гитариста и саксофониста
Обычно обоих Антонов, встретившихся в проекте «Резня Пономарева/Образины», можно заметить за исполнением музыки не только лютой, но и довольно-таки стремительной. Антон Образина практикует шумный и яростный нойз-рок в рамках огненного трио Jars и добавляет гулкого шума новому составу «Позоров». Антон Пономарев играет как будто бы сразу во всех московских командах, решивших разогнать джаз до панковских скорости и уровня оголтелости, — «Сольвычегодске», «Броме», Speedball Trio. Их совместная работа идет в немного противоположную сторону — вместе у них получается в основном медленная, утробная, завораживающая музыка, рождающаяся из свободной импровизации и накатывающая огромной волной. К выходу своего первого альбома «Massacre» Антоны рассказали Сергею Мезенову о том, как добиваться такого сокрушительного звучания и как они готовятся к выступлениям на зарубежных фестивалях.

— Как вы встретились, какие качества и свойства друг друга привели вас к мысли о том, что было бы здорово поработать вдвоем?

Антон Образина: Мне кажется, в условном московском андеграунде все уже давным-давно встретились со всеми, так что сложно точно ответить на этот вопрос! То есть познакомились мы… не знаю, лет 10 назад? Потом еще много пересекались на разных тусах и концертах, а впервые вместе поиграли еще в 2015-м — Антон импровизировал под инструментальный хардкор «Грунта», где я играл на гитаре. Потом, в 2018-м, Антон записывал концовку для альбома Jars «Джрс II», и эта концовка, на мой взгляд, уже имеет кое-что общее с «Резней». Мне всегда нравились способность Антона устроить полнейший ураган своей игрой на саксофоне плюс в целом его опыт и фантазия, явно, как мне кажется, превосходящие мои. Когда на одном из концертов отменилось выступление какой-то из наших групп, возникла идея поимпровизировать вдвоем.

— Музыка «Резни» — это всегда свободная импровизация вдвоем?

Образина: Кстати, не всегда! Один концерт у нас был с барабанщиком Евгением Бяло из группы MatheriA, там вообще был почти что грайндкоровый ад с более-менее структурированными риффами. Но тоже с большой долей импровизации. Сейчас же играем в основном вдвоем, да.

Антон Пономарев: Подготовленного обычно не очень много, все достаточно интуитивно и тонко. Скорее, оговариваются некоторые нюансы исполнения и что-то вроде общего настроения в той или иной части композиции. Это история о доверии друг другу — типа, х∗ево точно никто из нас не сделает.

— Это совместный альбом гитариста и саксофониста, но на нем есть и другие звуки, звучащие одновременно с гитарой и саксофоном. Думаю, имеет смысл проговорить, как были устроены процесс исполнения и записи этого материала, сетап, который вы использовали.

Пономарев: Антон играл в три гитарных стека — два гитарных, один басовый. Я в основном использовал электронику, которая и слышна на протяжении всего альбома; только иногда я брал сакс, пропущенный, в свою очередь, через всяческие железки. В итоге были две независимые цепи электроники на правый и левый каналы плюс саксофон с эффектами и его чистый звук.

Образина: Да, у меня довольно простой сетап — гитарный и басовый каналы; достаточно двух мощных усилителей, но в целом их может быть сколь угодно много на каждом канале, ха-ха. В басовый канал звук идет с понижением на октаву — если учесть, что на «Резне» у меня и так довольно низкий строй (басовое «ля»), получается совсем подземно. В гитарный — всякие фуззы и средне- и высокочастотные эффекты.

— В других проектах с вашим участием музыка построена на четко прочерченных и зачастую довольно сложных в исполнении партиях — здесь же, скорее, идет движение в обратную, более абстрактную и свободную, сторону. Можете попробовать сформулировать, в чем для вас как для исполнителей главная притягательность подобного подхода, с любой точки зрения — с интеллектуальной, эмоциональной, с точки зрения внутреннего ощущения во время исполнения этого?

Образина: С тех пор как я послушал альбом «Oko» московской группы uSSSy (вышел больше 10 лет назад; на мой взгляд, это один из лучших альбомов, когда-либо сделанных в России, вообще, за всю историю), в голове возникла идея отказа от каких-то ритмических сеток, метронома этого внутреннего, на который нанизывается вся музыка и который ее и ограничивает. Свободные моменты у меня есть и в Jars, но «Резня» — это концентрация такого подхода. Плюс ЗВУК. В полной мере прочувствовать его физическую силу, наверное, мне удалось как раз в нашем дуэте. То есть это музыка, воздействующая не своей формой, не мелодиями или грувом, а именно физическим валом ЗВУКА, который можно ощутить телом. На последнем концерте в «Мутаборе» нам, по-моему, удалось достичь максимальных плотности и громкости — даже на записи с хорошего микрофона все зашкаливает и погружает в транс.

— Альбом выпускает американский лейбл Utech Records. Как сложилась эта история — почему этот лейбл, что вам дает выход альбома на зарубежном лейбле в противовес российскому, как вам на данный момент опыт работы с ним?

Пономарев: Utech Records сами предложили издать альбом у них.
Наткнувшись на какое-то видео с нашего концерта (не помню, возможно, это было видео «Резни» на канале «Нойз»), лейбл обратился ко мне и спросил, есть ли у нас записи; если нет, то он был готов их издать, как только они появятся. Вскоре, не откладывая, мы пошли в студию моего друга, музыканта и звукоинженера Коли Самарина (Orange Studio), и записали материал (это было в самый разгар первой волны пандемии, кстати). Ну то есть тут так вышло, что мы и не думали, российский лейбл или какой-то другой. На данный момент могу сказать только одно: это мое самое приятное взаимодействие из тех лейблов, с которыми мне доводилось общаться (честно!). Что это нам дает? Ну, например, альбом еще официально не вышел, а нас уже позвали участвовать в двух весьма крупных фестивалях в Германии и Польше.

— Вы оба — музыканты, довольно занятые в плане участия в других проектах. Как вы все это успеваете? И какие планы на развитие именно «Резни»?

Пономарев: Ну, мы нечасто пока выступаем и записали только один альбом — это не было очень затратно по времени! Но в планах — все больше и больше времени посвящать «Резне». Поймали себя на мысли, что задумываемся уже о концепции следующего альбома, хотя, конечно, еще рано об этом думать. Пока в первую очередь хотим сделать грандиозную презентацию альбома, когда у нас на руках будут пластинки. Надеюсь, получится это сделать в марте-апреле. На данный момент у нас есть диски, и, кстати, издание на CD отличается тем, что там будет дополнительный трек, которого не будет ни на виниле, ни в стримингах.

Образина: Да, сейчас все довольно просто. Учитывая импровизационный характер музыки, можно не тратить время на оттачивание нюансов, которое требуется в других наших группах, — ну, чтобы все друг в друга попадали в мелочах, чтобы был грув и все такое. Есть понимание звука, который хочется получить, есть паттерны, на которых строится альбом, и кое-какие еще другие — и поехали. Нас сейчас зовут на всякие фестивали — к ним будем готовиться плотнее. Плюс уделим время придумыванию нового альбома — не хочется повторять тот же самый саунд, значит, надо будет изобрести что-то новое, но столь же действенное.


Рецензия, jazist:
«Резня». Применительно к контексту современной музыкальной истории это слово ассоциируется в первую очередь с Caspar Brötzmann Massaker — группой немецкого гитариста Каспара Брётцманна, в рамках которой он сводил воедино жалящий шумовой рок и практики свободной импровизации. Вряд ли два Антона, Пономарев и Образина, известные музыкальные эрудиты, никогда не слышали про этот ансамбль. Но, что называется, все совпадения случайны. Вполне возможно, не слышали.
Каспар Брётцманн иногда играл дуэтом со своим отцом, легендарным саксофонистом Петером Брётцманном, — и Пономарев с Образиной предлагают нам похожий состав инструментов. Саксофонист Пономарев играет еще и при помощи электроники, а гитарист Образина одновременно источает «подземные» (по его выражению в интервью Сергею Мезенову на Colta.ru) и валящие с ног басовые звуки, тяжелые гитарные шумы и тонкие аккорды, наигрывая ими как будто попытки заново обрести навсегда утерянные в прошлом мелодии.
Импровизации дуэта обретают совсем четкий и страшный контекст, если тщательно изучить оформление альбома, в особенности — названия двух его двадцатиминутных композиций. «Bhola» — это, несомненно, Бхола, самый смертоносный в истории тропический циклон, обрушившийся в 1970 году на Восточный Пакистан, включая тогда еще не независимый Бангладеш. Погибло полмиллиона человек. «Ajkai» — это авария 2010 года на алюминиевом заводе в Венгрии близ города Айка, когда прорвалась плотина, сдерживавшая резервуар с предельно ядовитыми отходами. Десять человек погибло, пострадавших набралось полторы сотни, вред окружающей среде и инфраструктуре исчислялся десятками миллионов евро.
«Bhola» и правда разворачивается как тропический циклон: поначалу нащупывая свою мощь, постепенно обретая ее в своем сознании и в финале извергаясь на слушателя всей силой. Пономарев атакует свои электрические приборы, и музыка благодаря им насыщается шумом, мерцающим на панораме как редкие и не предвещающие ничего хорошего капли дождя с тяжелого черного неба, нависшего над заливом. Образина, известный своими вкрадчивыми сложными рок-песнями в составе московской группы JARS, тут выступает как гитарист, чья игра ориентирована не на внутренний ритм, а на создание экспрессивной антитезы всё нарастающей энергетике электроники Пономарева.
«Ajkai» же открывается протяжным электронным соло — и кажется, будто это заели какие-то сигналы в приборной панели того самого алюминиевого завода, будто стартовал необратимый процесс, который приведет к катастрофе. Так, в общем, и выходит. Образина вступает уже не переборами, доминирующими на «Bhola», а давящим и раздирающим криком гитары, который спрятан где-то в глубине звука. Кричит и саксофон Пономарева, выписывающий в воздухе стальные протяжные ноты. «Ajkai» — это музыка о долгой и ужасной смерти, которой не избежать.
Впрочем, представьте себе. На вас обрушивается ураган. Или на ваш дом движется поток ярко-красных отходов. Все происходит стремительно, вам уже не спастись, вы паникуете и пытаетесь что-то предпринять, но все тщетно. Последняя картина, которую вы видите перед глазами, несомненно ужасна, но настолько же необычно и ослепительно красива. Переплетения ветров, собравших в себя землю, металлы, обрывки человеческой жизни, — и волны удивительного цвета, пожирающие почву, ваш дом и вас. В такой смерти есть что-то не только пугающее, но и эстетически привлекательное. Вот эту скрытую во мраке будущего красоту и пытаются нащупать Образина с Пономаревым — ровно как и передать сумбур последних секунд жизни.
Не так уж важно, когда именно музыканты подобрали названия двум своим импровизациям: до или после сессии. Важно, что они — одна из деталей, которые обогащают слушательский опыт и помогают воспринимать такую музыку (без них порой, по правде сказать, утомительную и однообразную). Таких деталей внутри и снаружи музыки Пономарева и Образины предостаточно; следуйте указаниям, — или же сами найдите себе другие.


Авторы:
БромJars

Бром / Пономарёв, Образина - Massacre

Оставьте отзыв об издании
Имя
Отзыв
Код

Рекомендации: